Николай Томенко, бывший народный депутат от фракции БПП, дал интервью журналу Корреспондент.
Николай Томенко — политик и университетский преподаватель одновременно, пишет Алиса Светлакова в №16-17 издания от 29 апреля 2016 года. Сколько лет мы с ним знакомы, а всё открываются новые грани. Сейчас, например, он пропагандирует на юге и востоке Украины украинскую культуру и историю. А ещё Томенко — спортсмен.
Всвязи с последними событиями он стал известен как нардеп, у которого забрали мандат за то, что он был не согласен с отходом Президента и партии от своих предвыборных обещаний и по собственному желанию вышел из президентской фракции.
Не будет чуда от Кабмина
– Как вы пережили «исход из парламента»? Конечно, это не может расцениваться как конец политической карьеры, но чисто по-человечески приятного мало.
– Меня засыпали эсэмэсками: «Коля, держись», «Коля, мы с тобой!». Я даже получил несколько телеграмм. Видимо, люди воспользовались этим видом связи, поскольку телеграммы не читает СБУ (Смеётся.). Но открыто мало кто осмелился выразить свою позицию.
Я понимаю, что меня поддерживает большая часть нардепов, потому что сценарий с лишением мандата не был вынесен на повестку дня, не обговаривался и не голосовался в парламенте. Меня просто убрали из Верховной Рады в закрытом и тайном режиме, чтобы я публично не критиковал власть. Кстати, вы знаете, что у нас в Раде есть депутат [Игорь] Еремеев. Он, к сожалению, давно умер, однако продолжает числиться депутатом, поскольку парламент до сих пор не проголосовал за лишение его мандата. То есть депутата физически нет, но де-юре он в Раде голосует…
А я не нарушил ни одного предвыборного обещания, но меня из парламента устранили за то, что я пытался защитить программу, с которой мы шли на выборы.
Поэтому уверен, что за мою отставку в сессионном зале проголосовало бы максимум несколько десятков человек, потому и был выбран такой сценарий, который не имеет ничего общего с законностью.
Тихая поддержка коллег была массовой, а активная — нет, поскольку для многих сложный выбор
Таким образом, тихая поддержка коллег была массовой, а активная — нет, поскольку для многих сложный выбор: остаться депутатом и занять должность или выйти и публично заявить, что преступная власть отобрала мандат.
Вот почему в парламенте многие продолжают действовать согласно генеральной линии партии, а за его пределами говорят и думают совершенно иначе.
– Кого конкретно вы имеете в виду?
– Это большое количество депутатов. Часть из них сегодня помогают мне провести те законы, которые я зарегистрировал, но лично представить в парламенте уже не могу.
– Что вы думаете о новой коалиции?
– С помощью договорённостей и торгов в коалицию набрали 237 человек [«227?» — переспросили мы. «Нет, 237», — уточнил Томенко], хотя до сегодняшнего дня ни документа, ни фамилий этих 237 никто не знает. Их набирали не под выполнение стратегии, а под взаимовыгодные личные условия, поэтому успешной их работа не будет никогда.
Эта неработающая конструкция коалиции продержится недолго, ведь она лишь выполняет формальную функцию, чтобы избежать роспуска парламента. Раз эта коалиция против выборов, значит, она временная, а вот если бы она была за развитие национальной экономики, за реформы в интересах людей, тогда у неё был бы шанс.
– То есть, по-вашему, маловероятно, что правительство окажется дееспособным?
– То, что у нас нет иллюзий насчёт работы правительства, — это, кстати, для него большой позитив! Общество уже не ждёт ничего, а потому любое достижение будет замечено. Теперь никто не сможет прикрываться революцией и героями, ведь это будет аморально.
Нынешний премьер [Владимир] Гройсман во времена революции достоинства защищал Виктора Федоровича [Януковича], а перед этим ещё и получил от него орден. Так что Гройсману сейчас будет трудно убедить людей, что он борется с предыдущим преступным режимом. Кроме того, за нынешнее правительство голосовала большая часть тех, кто принимал так называемые диктаторские законы 16 января, которые привели к трагическим событиям на Майдане. Также свои провалы они не смогут уже прикрыть ни [Владимиром] Путиным, ни Россией.
МВФ вместо компартии
– Политологи (например, Кость Бондаренко) высказывают такую точку зрения: раскол в коалиции произошёл из-за разногласий по поводу курса, рекомендуемого МВФ. Дескать, часть политиков была против этого курса, поскольку он не обеспечивает экономический рост, а вторая часть говорила: да, курс жесткий, но нам кредиты нужны, так что ничего не поделаешь. А что вы думаете по этому поводу?
– МВФ предлагает нам внедрить опыт, который не удалось успешно реализовать ни в одной стране мира. Уже поэтому к их доктрине следует, на мой взгляд, относиться критически. Нам нужен успешный опыт тех государств, которые сумели поднять свою экономику. Наш собственный опыт тоже мог бы пригодиться. Если, к примеру, нам говорят о жёсткой приватизации госпредприятий, а мы уже не раз видели, в чьи руки они попадают и чем это заканчивается, значит, наш опыт подсказывает, что тотальная приватизация госпредприятий неэффективна.
В целом тренд МВФ таков, что об Украине можно говорить по-прежнему как о стране — сырьевом придатке, которая помогает миру и соседям жить в комфорте. Например, правительство предлагает отменить наш закон про запрет вывоза из Украины леса-кругляка, потому что румыны или поляки против. Их устраивает, что они потом из нашего леса изготавливают мебель и продают её нам же. Одним словом, нам нужно думать о собственной выгоде, а не о том, как бы угодить соседям и подпитывать сырьём их экономику. Проще говоря, безальтернативная доктрина МВФ стала для нас своеобразной заменой коммунистической партии — как нам сказали, так мы и делаем.
– Вы говорите о необходимости учитывать наш опыт и приводите в пример опыт неудачной приватизации. А есть ли у нас позитивный опыт? Например, во времена президентства Виктора Ющенко экономика Украины показывала феноменальный рост. Вы тогда работали и с Ющенко, и с Юлией Тимошенко. Как думаете, чего здесь больше — их заслуг или всё само собой так вышло. И как у вас теперь складываются отношения с руководителями того периода?
– Я в партии Ющенко не состоял ни одного дня. Тем не менее у меня нет ни малейшего сомнения в том, что Ющенко — настоящий патриот, он действительно переживал за Украину. Но в части принципиальности и коэффициента полезного действия он не был эффективен, наверное, потому что фактически отдал власть своему окружению и группе олигархов. Поэтому я считаю его не врагом народа, а, скорее, неуспешным президентом.
Что касается Батьківщини, то я, наверное, единственный человек, который покинул её ряды после того, как она пришла к власти. Обычно все поступают наоборот: во времена оппозиции переходят в провластные фракции, когда за это обещают деньги или угрожают посадить. Но в 2014 году, когда Юлия Владимировна оказалась на свободе, а Батьківщина стала партией власти (Арсений Яценюк — премьер, Александр Турчинов — и. о. президента, глава Верховной Рады, Сергей Пашинский — глава Администрации Президента), я посчитал, что моя миссия в этой партии выполнена и можно себе позволить стать беспартийным. Поэтому я ушел. И поэтому же не только с Тимошенко, но и с большинством депутатов её фракции у меня сохранились хорошие отношения. Если смотреть по законопроектам, то мои главные друзья и соавторы сидят в крыле фракции Батьківщини. В каких-то вещах я с Тимошенко не согласен, тем не менее мы и дальше сотрудничаем — дискутируем и сотрудничаем.
– А в чём вы принципиально расходитесь с Юлией Владимировной?
– Есть определённые идеологические расхождения, а также у нас разная позиция в конституционном процессе. Я нетипичный политик в этом смысле, поскольку считаю, что самая лучшая Конституция — это та, которая у нас есть сейчас, но при условии, что её все придерживаются. А большинство остальных политиков полагают, что её нужно быстро изменить, и только после этого станет хорошо. Тимошенко уверена, что с парламентской республикой будет хорошо, Пётр Порошенко наверняка склонен к президентской. А я, как автор учебника История украинской Конституции, считаю, что если бы мы нашу Конституцию знали, уважали и хотя бы пять лет исполняли, то мы жили бы уже в совершенно другой стране.
Минский формат мы «проехали»
– Вы постоянно ездите в зону АТО. Считаете себя волонтёром?
– Во время пика боевых действий наша миссия была военной — мы помогали армии. Мне, как участнику афганской войны, важно было знать, в каких условиях находится наша армия и как остановить кровопролитие. Когда я был в Афганистане, я считал, что это была последняя война… Теперь наши визиты в АТО обрели социальный и гуманитарный характер. То есть мы преимущественно общаемся с местным населением, поддерживаем их. Важно, чтобы люди, живущие там, знали и уважали украинскую культуру, историю, традиции. Для местных школ, библиотек, детских садов мы дарим наши украинские аудио- и видеоматериалы, фильмы про семь чудес Украины, книги. Чтобы люди чувствовали, что они нужны Украине, что они — её часть.
– С русскоязычными жителями Донбасса вы говорите на русском?
– Говорю всегда на украинском. Раздражения особого от этого я не замечал, во всяком случае никто и никогда там претензий по этому поводу не высказывал. Я считаю, важнее содержание нашей речи, а не то, на каком языке это говорится. Поскольку моя речь несёт мирный посыл об объединении страны, я думаю, она не отталкивает.
– Можно ли сравнить афганскую войну и нынешнюю. Есть какие-то уроки той войны, которые необходимо учесть сегодня?
– Государство должно создать сильные социальные программы для воинов АТО, поскольку статистика утверждает, что после возвращения с войны среди афганцев был высокий показатель суицидов. Люди, возвратившись из войны в мир, не знают, где и как себя применить. Сегодня ситуация сложнее. Поэтому наши ребята-АТОшники обязательно должны быть трудоустроены, им необходимы забота и внимание, они должны понимать, что нужны стране. Я, как могу, помогаю им с трудоустройством, получением наград, положенной земли, но это общественная помощь, а должна быть государственная.
– Минские договорённости дают незначительный, нестабильный эффект. Как вы думаете почему?
– Переговорный процесс необходимо разделить на два направления — военные действия и вопросы внутренней политики. Понятно, что, если одно государство вторглось на территорию другого, в цивилизованном мире никто даже по истечении времени не спишет агрессору это со счетов. Мы в истории с Крымом имеем абсолютную поддержку мирового сообщества, в ситуации с Донецком и Луганском — тем более. Нет ни одной страны в мире, которая согласится с тем, что у неё военным путём отберут часть территории, и кто-то это признает.
Поэтому «Минск» может помочь решить вопросы прекращения военных действий, обмена пленных, нормальной жизни мирного населения. А вот вопросы государственного устройства Украины, изменение Конституции — это точно не вопросы участников минских переговоров. Кстати, и круг участников этих переговоров следовало бы расширить. Минский формат в том виде, в каком он есть, мы уже «проехали», он не выполняется и трудно поверить, что он будет выполнен.
Гоголь — не пропагандист
– В 2004-м вы заявили, что «Кобзонам и Табачникам не место в Украине». Чёрные списки, созданные в Украине, в которые вошли в том числе и представители российской культуры, имеют право на существование?
– Такие списки могут существовать. Я считал и считаю, что политикам и музыкантам, которые ненавидят украинцев, не место в Украине. Но главное не в том, чтобы воевать с российской культурой, а нужно продвигать украинскую. При этом никто же не говорит, что условно с 1 января мы все обязаны перейти на украинский язык, стать вдруг патриотами, сознательными гражданами. Всё это должно к каждому человеку прийти естественным путём!
Но в наших силах этот процесс ускорить — нужно создать среду, условия, при которых все смогут гордиться своей страной, любить свою культуру и язык. Мой опыт просветительской деятельности показывает, что на Донбассе на встречах с местными жителями моя деятельность ни у кого не вызывала чувства протеста, хотя все вокруг меня разговаривали по-русски. Значит, этот вариант более эффективен, чем составление списков неугодных.
Известный украинский интеллектуал Вячеслав Липинский когда-то написал, что настоящее государство может быть построено лишь на любви к стране, а не на ненависти к врагам. Лучше направлять силы на создание своих, украинских, сериалов, фильмов, музыки, литературы, проводить фестивали. Количество этих положительных вещей автоматически уменьшит количество негативных.
– Как вы относитесь к советскому культурному наследию?
– Следует помнить, что в советские времена украинское государство не существовало отдельно от Союза. Советское прошлое — часть нашей жизни, истории, культуры. И все фильмы, что были созданы в том государстве, не должны быть сейчас запрещены. Я всегда был против дублирования российских и уж тем более советских фильмов — считаю, что это носит больше антиукраинский характер, чем наоборот. Когда мы смотрим комедии [Эльдара] Рязанова, а внизу украинские титры — это не помогает украинизации. Поэтому необходимо дублировать на украинский те сериалы и фильмы, язык которых не понимает большинство населения.
Мы же по языковой проблеме уникальная страна — добавить в школах глубокое изучение английского, и мы будем легко владеть тремя языками
Мы же по языковой проблеме уникальная страна — добавить в школах глубокое изучение английского, и мы будем легко владеть тремя языками! В этом следует видеть пользу, а не только вред. Конечно, если вы госслужащий, вы обязаны профессионально владеть государственным языком, но никто при этом не запрещает вам в быту разговаривать на любом другом.
– Но на смешивании культур многие и выстраивают пропаганду. Вы, как автор монографии Украинский романтик Николай Гоголь, как отреагировали на эмоциональные фразы в экранизации Тараса Бульбы «за Русь, за землю русскую»?
– Нельзя из Гоголя делать пропагандиста, используя текст, отредактированный российской цензурой. Считаю, что [Владимир] Бортко (режиссёр фильма Тарас Бульба) должен был, конечно, за основу использовать первоначальную версию романа, написанную в 1834 году. Тогда у Гоголя ничего подобного в тексте не было.
Я убеждён, что, живя в Петербурге, он создал в своих произведениях на украинскую тематику романтический миф об украинцах, где каждая женщина — красивая и умная, а мужчина — ладный герой-казак. Он однозначно разочаровался в течение своей жизни как в украинской, так и в российской политике, и это всё было отображено в его письмах.
Текст, который использовал Бортко, Гоголь написал позже, живя в Европе. Это был заказ издателя, который предложил расставить акценты и прорисовать антиуниатские, антипольские настроения. Этот контекст по задумке издателя необходимо было усилить, а на его фоне подчеркнуть важность православия как государственной религии, усилить уважение к царю-императору. Трудно сказать, соглашался ли Гоголь с этой версией, и кто его редактировал, но до сих пор даже российские литераторы сомневаются в 100%-м авторстве этого текста.
– Википедия утверждает, что вы — пропагандист здорового образа жизни. То есть сало и горилку не употребляете?
– Я всегда был пропагандистом активного спорта. Им необходимо заниматься в своё удовольствие — найти для себя то, что по душе. Я, к примеру, участвую во многих легкоатлетических забегах, а на День Киева традиционно принимаю участие в Пробеге под каштанами. На таких забегах я иногда встречаю и государственных чиновников, которые, правда, предпочитают более короткие забеги. Кстати, Порошенко у меня «одолжил» свой лозунг — на одном из телеканалов я вёл серию программ Почни нове життя, посвящённых активному отдыху и спорту. Не знал, что Порошенко тоже смотрел мою программу…
Меня много раз спрашивали, как я умудряюсь оставаться адекватным, пробыв столько созывов в Раде, ведь большая часть людей не выдерживает таких перегрузок и негативной атмосферы нынешней политики. Думаю, меня спасает то, что я веду активный образ жизни, читаю лекции в университете, много читаю и пишу, а главное — не теряю чувство юмора. Так что смена занятий и разнообразие даёт возможность уму и сердцу оставаться нормальным человеком.
А насчёт горилки — каким бы я был украинцем, если бы не любил сало и горилку? Но только в меру. И желательно по праздникам. Ведь недаром [Антон] Чехов, когда был в Украине, удивлялся нашим крестьянам, которые, как он писал, и работящие, и весёлые… и одновременно трезвые. Вот такого исторического стандарта украинской народной жизни мы должны и придерживаться!
